Гилгул - Страница 17

— Ворота! — снова крикнул дозорный, перегибаясь через гребень стены. Большие деревянные створки дрогнули, покачнулись и медленно пошли в стороны. По мере того как они открывались все шире, Лота охватывал трепет. Праведных оказалось больше, чем он предполагал. Как только ворота распахнули, толпа начала втягиваться в город. Постепенно она заполнила площадь и выплеснулась на соседние улицы. Кто-то забрался на стену, и все-таки большей части пришлось остаться за воротами. Маленькая площадь не могла вместить всех. Адмийцы ждали. Ждали горожане, ждал Иосиф, ждал Лот. Праведные смотрели на адмийцев молча, словно видя их в первый раз и не зная, чего же ожидать от этих странных уродцев.

— Идет Закон! — зашумели в толпе праведных. — Дорогу Закону! Люди расступились, пропуская на площадь двоих. Первый — старик, серое лицо которого покрывали пигментные пятна, а милоть подчеркивала сутулость. В трясущейся руке он держал посох — символ судии. Вторым был высокий жилистый бородач с худым лицом, на котором выделялись пронзительные, цвета спелой вишни глаза. Одет он был не только в голубую милоть, но еще и в пурпурную накидку‹$FГолубой цвет считался у иудеев священным. Одежды пурпурного и багряного цвета служили отличием богатых и почетных лиц.›. Ни в одном из трех праведных городов судей не было по той простой причине, что не существовало преступлений. Очевидно, старика выбрали на один раз. И по тому, что среди горожан оказался судия, Лот понял: праведные станут требовать для убийцы смертной казни. Чтобы изгнать из Адмы, судия не требовался. Праведные боялись гнева Господнего, но жажда мщения была чересчур сильна. А присутствие судии позволяло придать ему вид правосудия. Священник остановился в шаге от толпы, старик же вышел на середину площади. В глазах его пылал совсем не стариковский огонь. Судия вонзил коричневый пигментный палец в толпу адмийцев.

— Адмийцы! — с необычной для тщедушного тела силой каркнул он. — Сегодня ночью двое из вас совершили тяжкий грех! Сегодня ночью, впервые за пятнадцать лет, Зло вторглось в нашу жизнь! Сегодня ночью был убит один из хасидеев. Не мы ли опекали вас? Не мы ли помогали вам? Не мы ли заботились о вас? — Голос его становился громче. В нем прорезались исступление и фанатичная вера. Толпа за спиной судии заволновалась. — Адмийцы, призываю вас именем Господа, выдайте убийц Хранителя, и пусть свершится правосудие! Поступок сей послужит доказательством вашего смирения и укрепит добрые отношения между нашими городами! Секунду над площадью висело напряженное молчание, а затем прозвучал чей-то негромкий голос:

— Кто ты такой, чтобы говорить от имени Господа? — Лот оглянулся. За его спиной стоял Нахор. А рядом с Нахором, — Лот помрачнел, — безобразно скалился сгнившим ртом Исаак. — Веришь ли, что Господь дал тебе право решать за него судьбы детей его? — продолжал Нахор. Он говорил, не повышая голоса, но его слова слышали все, кто собрался на площади. — Не боишься ли принять на себя грех, отняв жизнь у невиновного?

— Ничто в этом мире не делается без ведома Господа, — парировал каркающим голосом старик. — И если меня избрали судиею, значит, таково было желание Его!

— Таково было желание избравших тебя и твое собственное, — возразил спокойно Нахор.

— Слышите? — крикнул старик, поднимая жезл. — Адмиец сомневается в Господе!

— Я сомневаюсь в праведности суда, а не в Господе. Толпа заволновалась, и Лот отметил, что далеко не все адмийцы одобряли спор, затеянный Нахором. Многие предпочли бы уладить дело полюбовно, хотя бы это и стоило жизни невиновному.

— Вы отказываетесь выдать убийцу по доброй воле? — крикнул кто-то из толпы праведных.

— Нет, — Лот шагнул вперед. — Не отказываемся. Убийцу, но не невиновного. Хранителя ворот убил не адмиец.

— Может быть, ты скажешь, что это сделал кто-то из хасидеев? — выкрикнул тот же голос.

— Не по злому умыслу, но так. Это сделали содомляне.

— Он издевается над нами! — вскричал старик.

— У меня есть свидетель, — Лот обернулся и указал на толстяка. — Исаак видел, как все произошло.

— Тебе известно, что безумный не может свидетельствовать! — закричал старик. — Ты выбрал его нарочно, чтобы сокрыть убийц от справедливого наказания! Ты — лжесвидетель, а значит, грешен и подлежишь наказанию вместе с ними!

— Я говорю правду! — Лот ощутил приступ гнева. Никто еще не обвинял его во лжи.

— Ложь! — выкрикнули из толпы хасидеев.

— Господь свидетель, это правда! — воскликнул Лот.

— Не стоит клясться именем Господа, — предупредил его Нахор негромко. — Господь не помощник тебе.

— Вот истинный свидетель! — На площадь вышел стражник. — Он видел убийц!!! Старик обернулся к нему:

— Эвал, правда ли, что ты видел убивших Хранителя? Судя по всему, это был тот самый человек, который стоял ночью на городской стене. Шум в толпе мгновенно прекратился. Всем хотелось услышать, что говорит свидетель.

— Это так, — ответил стражник и кивнул в подтверждение своим словам. Ответ был встречен криками одобрения со стороны праведных.

— Готов ли ты опознать убийц? Тот снова кивнул, не сводя взгляда с Исаака.

— Готов ли ты поклясться перед Господом, что говоришь правду? — продолжал задавать вопросы старик.

— Я хасидей и не могу солгать, — гордо ответил стражник.

— Узнаешь ли ты кого-нибудь здесь?

— Да.

— Кого? Стражник вытянул руку, указывая на Исаака. Сумасшедший продолжал бессмысленно улыбаться.

— Кто этот человек? — допытывался судия, тоже не сводя взгляда с толстяка.